Таролог
Название так и не придумалось. Зато придумалось продолжение.читать дальше
День второй
Ночь показалась мне очень длинной. Наверное, потому, что я не могла уснуть. Отчасти из-за несильной, но раздражающей боли в ребрах. Но в большей степени потому, что я пыталась найти логическое объяснение случившемуся. Но объяснение не находилось. Мне было страшно и неуютно. Неожиданно обретенное тело продолжало быть чужим и плохо слушалось команд. Ощущение, что ты во сне. Когда хочешь что-то сделать, а у тебя все выходит ужасно медленно.
Но утро все-таки наступило. Куда ж оно денется. За голубыми шторками посерело, и в палату вошла медсестра. Молоденькая девчонка со шприцом в руках и глупой улыбкой на лице. Мне не стеснялось, а чего стесняться – тело-то не мое.
Когда за окном утро превратилось в яркий солнечный день, меня посетило сразу несколько человек. Во-первых, продюсер Ника, теперь уже получается мой, который распорядился перевести меня в другую клинику. Чем его не устроила эта, так и осталось загадкой. Потом пришли те, кому было поручено выполнить его распоряжение. Меня одевали, умывали, причесывали – превращая в ту самую звезду, от образа которой я млела сидя у телевизора. Все это меня мало трогало. А вот посещение туалета вызвало довольно сильные эмоции. Встать с кровати и пройти в туалет у меня получилось хорошо. Но вот дальше… Короче не знаю, как я с этим справилась без обморока, но зов природы был удовлетворен. Правда, я Вам скажу, ощущения еще те. Стоять и держать себя, чтобы пописать… Тем более, что держать приходилось за то, что видела раньше только у младшего брата, трех лет отроду, да в интернете.
Вышла я из этого самого туалета красного цвета и шатающейся походкой вернулась на свое законное место больного. Окружение, выполнявшее распоряжение Константина (наконец вспомнила имя продюсера) решило, что мне плохо и вынесло на голосование – разрешать мне самостоятельно писать или нет. Представив утку, я воспротивилась очень громко и очень эмоционально. Вопрос был снят с голосования, и я на коляске поехала к машине скорой помощи, которая должна была доставить меня в новую больницу.
Тут меня ждало полное обследование. Мое новое тело, то частями, то целиком, просвечивали, ощупывали, протыкали иголками. Слава богу, покормить хоть не забыли. Однако к вечеру вердикт врачей был готов. Их заключение огласил лично Константин. Два сломанных ребра и «не такое уж страшное» сотрясение. Короче жить буду, да и работать тоже могу. Нечего, типа, лежать. Пара-тройка дней и возвращаемся к графику. Похоже, Константина больше волновал сорванный концерт и нарушения графика съемок клипа, нежели состояние тела Ника. Жуть, какой стервозный мужик.
Я хлопала глазами и молчала. А что говорить? Спорить мне показалось бесполезным. Он не брал в расчет мою потерю памяти и болевые ощущения, а волновался лишь о том, как скрыть синяки во время съемок.
В моей новой палате не было смешных голубых занавесок на окне, макияж медперсонала был безупречным, но радости от этого у меня не прибавилось. Оставшись наедине со своими мыслями, я снова стала размышлять, как узнать о судьбе моего собственного тела. На счастье подружка Ника, то есть теперь получается моя, пришла снова меня навестить.
- Как твои дела? – Она с явным беспокойством смотрела в мои глаза.
- Нормально. – Уклончиво сообщила я чужим голосом, а потом добавила. – Ты хоть скажи, как тебя зовут.
- Василиса. – Сокрушенно прошептала девушка.
- Василиса. Красиво. – Я попыталась улыбнуться. Привыкание к телу шло медленно, но улыбка получилась искренней. Так, по крайней мере, мне показалось. – У тебя есть телефон?
- Да, конечно. – Девушка подала мне золотистый квадратик сотового.
Я, не утруждая себя объяснениями, тут же набрала номер своего мобильного, неуклюже тыкая мужским пальцем по маленьким кнопкам. Длинные гудки длились, казалось, вечность. Потом сонный голос спросил:
- Кто?
Вика. Здорово. С ней можно поговорить, я уже боялась, что трубку возьмет мама. Наверняка она сейчас рыдает возле моего бездыханного тела.
- Марго? – Переспросила я.
- Нет. – Сонливость в голосе Вики исчезла. – А кто спрашивает?
- А где Марго? – Ответила я вопросом на вопрос.
- В больнице. Она в коме. А кто ее спрашивает? – Я так и видела круглые от удивления глаза Вики. Во распирает ее наверно от любопытства.
- Что случилось? – Снова игнорирую ее вопрос.
- Ее вчера ударило током, и она потеряла сознание. Кто ее спрашивает? – Теперь вопрос был задан возмущенно крикливым тоном.
- Ее друг. – Отвечаю я. – В какой она больнице?
- У Марго нет парня. – Парировала Вика.
- Парня нет, а друг есть. В какой она больнице? – Нет, этот разговор совсем мне не нравился. А глядя в большие глаза сидящей напротив девушки, я прямо чувствовала, что ей он тоже не нравится.
- В центральной.
Пока Вика не успела спросить что-нибудь еще, я быстро уточняю.
- В Екатеринбурге?
- Да где ж еще. – Вика, судя по всему, совсем обалдела.
Я отключаюсь и сижу в задумчивости, переваривая услышанное. Значит, я не умерла. Я в коме. Мое родненькое тело лежит в больнице в Екатеринбурге. А мое сознание обретает в теле певца в Московской клинике.
- С кем ты сейчас говорил? – Спрашивает Василиса.
- Не важно. – Я грублю, но пока я не в состоянии играть роль джентльмена. Для меня сейчас важнее понять, как мне вернуться обратно, в свое тело. Но решения в голове не появляется, и я отдаю телефон Василисе. – Спасибо.
Чтобы она перестала хмурится, перевожу разговор в другое русло.
- Расскажи мне про меня. И про нас. – Добавляю я, глядя девушке прямо в глаза. Пора брать свои эмоции под контроль.
Василиса улыбается, снова берет мою руку в свои ладошки. Я подавляю в себе неприязнь к ее накладным ногтям и удобней укладываю свое новое тело, наполненное далекой ноющей болью.
- Встретились мы у Вовчика. Это брат моей подруги, он пригласил меня на свое день рождение. Каким местом ты там оказался, не знаю. Ты пришел в кафе в самый разгар вечеринки. На тебе сразу повисла вся женская братия, парни ржали, ты пил. В общем, было весело, пока я не перепила и не обиделась на кого-то. Честно, сейчас не вспомнить из-за чего и на кого. Я выбежала на улицу и устроила истерику на скамейке. Поскольку никто не заметил моего исчезновения, я истерила в гордом одиночестве. А потом из кафе вышел ты.
Я закрыла глаза, пытаясь представить, как это было. Ночь, разноцветные огни гирлянд, коими украшен вход в кафе, зареванная девчонка прячет лицо в своих ладошках и я, идущий к ней. Я подхожу, сажусь рядом с ней на скамейку.
- Привет. – Говорю я.
- Привет. – Шепчет она.
- Я не запомнил твоего имени. – Я откидываюсь на спинку скамейки и поворачиваюсь к девушке.
- Василиса. – Снова шепчет она.
Я пришел на эту вечеринку, потому что не хотел быть дома. Не хотел находиться в замкнутом пространстве один. У меня бывает такое, когда не можешь оставаться один. Глупый страх расползается тенями по всей квартире. Он преследует серым дымом меня в коридоре, когда я пытаюсь от него бежать на улицу. И эти жуткие шорохи за моей спиной отступают только тогда, когда я оказываюсь среди людей. Если рядом со мной кто-то есть, то страх отступает, притаившись где-то там, в пустоте одиночества.
- Поехали ко мне. – Предлагаю я Василисе. Мне не нужна эта девушка. Я не собираюсь спать с ней. Просто мне не хочется быть одному, и она мне кажется идеальной кандидаткой, чтобы переночевать в моей квартире.
- Я согласилась. – Василиса улыбнулась и сильнее сжала мою руку, возвращая меня к действительности, к больничной палате, к чужому телу и девушке, держащей меня за руку.
Что это было? Воспоминания этой девушки вдруг стали моими. Но я помнила и то, чего она знать не могла, а значит это либо моя фантазия расшалилась, либо это реально Никитины воспоминания.
Пока я пыталась осмыслить произошедшее, Василиса продолжала рассказ. Она не смотрела на меня, ее взгляд блуждал где-то в прошлом. А я вдруг стала ощущать жжение в ладонях, чужое тело становилось все тяжелее, словно меня положили под пресс и он давит на меня, пытаясь расплющить. Вот уже хрустят кости, я чувствую сильную острую боль в груди, голова начинает кружиться, меня тошнит, просто выворачивает наизнанку и одновременно с этой тяжестью, вместе с нахлынувшей болью в мое сознание ворвались запахи и ощущение теплых ладошек Василисы.
Я пыталась сдержаться, но боль и тошнота просто оглушили меня. Я закричала. Но на волю вырвался лишь слабый стон. Я зажмурилась. Тело Ника Алича подчинилось мне полностью. Теперь это было мое тело. Я чувствовала его, и каждое движение теперь не нуждалось в осмыслении. Но вместе с телом я получила в дар еще и воспоминания Ника. Всю его жизнь – в дар. И что мне с этим подарком делать? Я решила отложить размышления до того момента, когда прекратится это ужасное состояние.
Василиса позвала врача. Тот позвал медсестру. Меня снова стали ощупывать, ставить мне уколы. И, наконец, я провалилась в сон, в котором фоном присутствовала боль. Да уж, перевоплощение – вещь малоприятная. Только бы проснувшись не забыть, что я Маргарита Литвинова, а для своих – просто Марго.
День второй
Ночь показалась мне очень длинной. Наверное, потому, что я не могла уснуть. Отчасти из-за несильной, но раздражающей боли в ребрах. Но в большей степени потому, что я пыталась найти логическое объяснение случившемуся. Но объяснение не находилось. Мне было страшно и неуютно. Неожиданно обретенное тело продолжало быть чужим и плохо слушалось команд. Ощущение, что ты во сне. Когда хочешь что-то сделать, а у тебя все выходит ужасно медленно.
Но утро все-таки наступило. Куда ж оно денется. За голубыми шторками посерело, и в палату вошла медсестра. Молоденькая девчонка со шприцом в руках и глупой улыбкой на лице. Мне не стеснялось, а чего стесняться – тело-то не мое.
Когда за окном утро превратилось в яркий солнечный день, меня посетило сразу несколько человек. Во-первых, продюсер Ника, теперь уже получается мой, который распорядился перевести меня в другую клинику. Чем его не устроила эта, так и осталось загадкой. Потом пришли те, кому было поручено выполнить его распоряжение. Меня одевали, умывали, причесывали – превращая в ту самую звезду, от образа которой я млела сидя у телевизора. Все это меня мало трогало. А вот посещение туалета вызвало довольно сильные эмоции. Встать с кровати и пройти в туалет у меня получилось хорошо. Но вот дальше… Короче не знаю, как я с этим справилась без обморока, но зов природы был удовлетворен. Правда, я Вам скажу, ощущения еще те. Стоять и держать себя, чтобы пописать… Тем более, что держать приходилось за то, что видела раньше только у младшего брата, трех лет отроду, да в интернете.
Вышла я из этого самого туалета красного цвета и шатающейся походкой вернулась на свое законное место больного. Окружение, выполнявшее распоряжение Константина (наконец вспомнила имя продюсера) решило, что мне плохо и вынесло на голосование – разрешать мне самостоятельно писать или нет. Представив утку, я воспротивилась очень громко и очень эмоционально. Вопрос был снят с голосования, и я на коляске поехала к машине скорой помощи, которая должна была доставить меня в новую больницу.
Тут меня ждало полное обследование. Мое новое тело, то частями, то целиком, просвечивали, ощупывали, протыкали иголками. Слава богу, покормить хоть не забыли. Однако к вечеру вердикт врачей был готов. Их заключение огласил лично Константин. Два сломанных ребра и «не такое уж страшное» сотрясение. Короче жить буду, да и работать тоже могу. Нечего, типа, лежать. Пара-тройка дней и возвращаемся к графику. Похоже, Константина больше волновал сорванный концерт и нарушения графика съемок клипа, нежели состояние тела Ника. Жуть, какой стервозный мужик.
Я хлопала глазами и молчала. А что говорить? Спорить мне показалось бесполезным. Он не брал в расчет мою потерю памяти и болевые ощущения, а волновался лишь о том, как скрыть синяки во время съемок.
В моей новой палате не было смешных голубых занавесок на окне, макияж медперсонала был безупречным, но радости от этого у меня не прибавилось. Оставшись наедине со своими мыслями, я снова стала размышлять, как узнать о судьбе моего собственного тела. На счастье подружка Ника, то есть теперь получается моя, пришла снова меня навестить.
- Как твои дела? – Она с явным беспокойством смотрела в мои глаза.
- Нормально. – Уклончиво сообщила я чужим голосом, а потом добавила. – Ты хоть скажи, как тебя зовут.
- Василиса. – Сокрушенно прошептала девушка.
- Василиса. Красиво. – Я попыталась улыбнуться. Привыкание к телу шло медленно, но улыбка получилась искренней. Так, по крайней мере, мне показалось. – У тебя есть телефон?
- Да, конечно. – Девушка подала мне золотистый квадратик сотового.
Я, не утруждая себя объяснениями, тут же набрала номер своего мобильного, неуклюже тыкая мужским пальцем по маленьким кнопкам. Длинные гудки длились, казалось, вечность. Потом сонный голос спросил:
- Кто?
Вика. Здорово. С ней можно поговорить, я уже боялась, что трубку возьмет мама. Наверняка она сейчас рыдает возле моего бездыханного тела.
- Марго? – Переспросила я.
- Нет. – Сонливость в голосе Вики исчезла. – А кто спрашивает?
- А где Марго? – Ответила я вопросом на вопрос.
- В больнице. Она в коме. А кто ее спрашивает? – Я так и видела круглые от удивления глаза Вики. Во распирает ее наверно от любопытства.
- Что случилось? – Снова игнорирую ее вопрос.
- Ее вчера ударило током, и она потеряла сознание. Кто ее спрашивает? – Теперь вопрос был задан возмущенно крикливым тоном.
- Ее друг. – Отвечаю я. – В какой она больнице?
- У Марго нет парня. – Парировала Вика.
- Парня нет, а друг есть. В какой она больнице? – Нет, этот разговор совсем мне не нравился. А глядя в большие глаза сидящей напротив девушки, я прямо чувствовала, что ей он тоже не нравится.
- В центральной.
Пока Вика не успела спросить что-нибудь еще, я быстро уточняю.
- В Екатеринбурге?
- Да где ж еще. – Вика, судя по всему, совсем обалдела.
Я отключаюсь и сижу в задумчивости, переваривая услышанное. Значит, я не умерла. Я в коме. Мое родненькое тело лежит в больнице в Екатеринбурге. А мое сознание обретает в теле певца в Московской клинике.
- С кем ты сейчас говорил? – Спрашивает Василиса.
- Не важно. – Я грублю, но пока я не в состоянии играть роль джентльмена. Для меня сейчас важнее понять, как мне вернуться обратно, в свое тело. Но решения в голове не появляется, и я отдаю телефон Василисе. – Спасибо.
Чтобы она перестала хмурится, перевожу разговор в другое русло.
- Расскажи мне про меня. И про нас. – Добавляю я, глядя девушке прямо в глаза. Пора брать свои эмоции под контроль.
Василиса улыбается, снова берет мою руку в свои ладошки. Я подавляю в себе неприязнь к ее накладным ногтям и удобней укладываю свое новое тело, наполненное далекой ноющей болью.
- Встретились мы у Вовчика. Это брат моей подруги, он пригласил меня на свое день рождение. Каким местом ты там оказался, не знаю. Ты пришел в кафе в самый разгар вечеринки. На тебе сразу повисла вся женская братия, парни ржали, ты пил. В общем, было весело, пока я не перепила и не обиделась на кого-то. Честно, сейчас не вспомнить из-за чего и на кого. Я выбежала на улицу и устроила истерику на скамейке. Поскольку никто не заметил моего исчезновения, я истерила в гордом одиночестве. А потом из кафе вышел ты.
Я закрыла глаза, пытаясь представить, как это было. Ночь, разноцветные огни гирлянд, коими украшен вход в кафе, зареванная девчонка прячет лицо в своих ладошках и я, идущий к ней. Я подхожу, сажусь рядом с ней на скамейку.
- Привет. – Говорю я.
- Привет. – Шепчет она.
- Я не запомнил твоего имени. – Я откидываюсь на спинку скамейки и поворачиваюсь к девушке.
- Василиса. – Снова шепчет она.
Я пришел на эту вечеринку, потому что не хотел быть дома. Не хотел находиться в замкнутом пространстве один. У меня бывает такое, когда не можешь оставаться один. Глупый страх расползается тенями по всей квартире. Он преследует серым дымом меня в коридоре, когда я пытаюсь от него бежать на улицу. И эти жуткие шорохи за моей спиной отступают только тогда, когда я оказываюсь среди людей. Если рядом со мной кто-то есть, то страх отступает, притаившись где-то там, в пустоте одиночества.
- Поехали ко мне. – Предлагаю я Василисе. Мне не нужна эта девушка. Я не собираюсь спать с ней. Просто мне не хочется быть одному, и она мне кажется идеальной кандидаткой, чтобы переночевать в моей квартире.
- Я согласилась. – Василиса улыбнулась и сильнее сжала мою руку, возвращая меня к действительности, к больничной палате, к чужому телу и девушке, держащей меня за руку.
Что это было? Воспоминания этой девушки вдруг стали моими. Но я помнила и то, чего она знать не могла, а значит это либо моя фантазия расшалилась, либо это реально Никитины воспоминания.
Пока я пыталась осмыслить произошедшее, Василиса продолжала рассказ. Она не смотрела на меня, ее взгляд блуждал где-то в прошлом. А я вдруг стала ощущать жжение в ладонях, чужое тело становилось все тяжелее, словно меня положили под пресс и он давит на меня, пытаясь расплющить. Вот уже хрустят кости, я чувствую сильную острую боль в груди, голова начинает кружиться, меня тошнит, просто выворачивает наизнанку и одновременно с этой тяжестью, вместе с нахлынувшей болью в мое сознание ворвались запахи и ощущение теплых ладошек Василисы.
Я пыталась сдержаться, но боль и тошнота просто оглушили меня. Я закричала. Но на волю вырвался лишь слабый стон. Я зажмурилась. Тело Ника Алича подчинилось мне полностью. Теперь это было мое тело. Я чувствовала его, и каждое движение теперь не нуждалось в осмыслении. Но вместе с телом я получила в дар еще и воспоминания Ника. Всю его жизнь – в дар. И что мне с этим подарком делать? Я решила отложить размышления до того момента, когда прекратится это ужасное состояние.
Василиса позвала врача. Тот позвал медсестру. Меня снова стали ощупывать, ставить мне уколы. И, наконец, я провалилась в сон, в котором фоном присутствовала боль. Да уж, перевоплощение – вещь малоприятная. Только бы проснувшись не забыть, что я Маргарита Литвинова, а для своих – просто Марго.
@темы: наработки
