[Ayada]

Ну Вот... У рассказа наконец то появилось название. По крайней мере мне оно кажется лучшим вариантом на сегодняшний день. Итак, очередная глава рассказа "Вне себя"

День одиннадцатый

День одиннадцатый.
- Ну и что это значит? – Спросил Константин сверху.
- Лежу. – Ответила я снизу.
- Я вижу, что лежишь. – Константин присел на корточки рядом со мной. – Ты почему телефон отключил и к двери не подходишь?
Телефон я не отключала, но, кажется, я его и не заряжала. Он просто разрядился. А к двери не подхожу почему? Потому что никто не стучал и не звонил в нее. Или звонил? Пару раз я слышала странную музыку, но я не среагировала на нее, поскольку не поняла, что это дверной звонок. У нормальных людей он звонит совсем не так, он не поет голосом Челентано. Так что мне ответить продюсеру? Но Константин уже придумал ответ за меня:
- Ты что, опять? Что на этот раз? Наркотики? Алкоголь? Что? Никита, ты что, не понимаешь, куда ты катишься? – Константин встал, и кричал на меня, прохаживаясь взад вперед по комнате.
Я продолжала молчать. Пока в голове не было ни одной фразы-опровержения.
- Ты помнишь, что завтра у тебя сольник? Мы столько к нему готовились, а ты вчера не явился на генеральную репетицию. – Не, ну чего возмущаться, взял бы, да и пришел вчера. А то приперся сегодня и ругается. Однако Константин тут же объяснил причину, почему он не пришел ко мне накануне, хоть я и не озвучивала свой вопрос. - Стоило мне отлучиться на пару дней, как ты тут же начинаешь вести себя, как ребенок.
- А где ты был? – Мне действительно стало интересно, куда это отлучался мой продюсер.
- В Японию мотался. О твоем, между прочим, турне договаривался.
О как, турне по Японии. Круто. Надо срочно решать все свои проблемы и выметаться из этого тела. Турне, боюсь, не потянуть мне. А сольник? Тут до меня дошел смысл сказанного Константином. Завтра у меня сольный концерт. Вернее, концерт у Ника, но в данный момент за него отдуваться придется мне. И были репетиции, о которых я ни сном, ни духом. Память Ника молчит. И что мне делать?
- А нельзя сегодня еще раз провести репетицию к концерту? – Робко спрашиваю я, поднимаясь на ноги.
- Ага, пришел в себя. Не можно, а нужно. Вчера она не состоялась, по причине отсутствия главного действующего лица. Так что собирайся. Поедем. – Константин уже не сердился. Когда все пошло снова по плану, его гнев быстро улетучился.
Я собиралась ровно пятнадцать минут. Надела джинсы, футболку, быстро помахала расческой, пытаясь создать хотя бы видимость благопристойности из торчащих в разные стороны локонов. Про бритву я даже не стала вспоминать, а смысл. Если я сейчас начну бриться – это продлиться до позднего вечера.
В пробках между квартирой Ника и концертным залом мы потеряли почти два часа, но добрались таки до места. Спасибо, конечно, Константину, по дороге он не лез ко мне с вопросами, а рассказывал про свою поездку в Японию и планах на будущее: своих и моих.
У здания концертного зала машина остановилась, и нас встретили два шкафоподобных охранника в черных костюмах.
- Почему только двое? – Возмутился продюсер.
- Завтра будет шесть человек. – Протрубил один из охранников.
- Ну ладно. – Кивнул головой Константин. – Пошли Ник.
Мы прошествовали чуть ли не строем к боковому входу в комплекс. Далее по длинному коридору, где светлые стены дробились на сегменты бесчисленным количеством дверей. На одной из них висела позолоченная табличка с моим именем.
- Твоя гримерка. – Не замедляя шага, прокомментировал продюсер.
Длинный коридор закончился закулисьем. Картонные декорации, Переплетение металлических труб и трубочек, километры ткани, и куча народу. Все куда-то бегут, что-то строят, сваривают, кидают и привинчивают, а еще громко и бессмысленно кричат.
Константин прошел прямиком на сцену, я же, немного замедлив шаг, разглядывала потрясающую сказку, в которую превратился мир, разделенный на две части сценой. Медленно, шаг за шагом я переступала эту черту, пока не оказалась в самом центре декораций. Это был город, небоскребы и щиты реклам готовы были взорваться миллиардами огней, и в этом фейерверке предстояло выступать Нику Аличу, то есть мне. Я повернулась лицом к зрительному залу, и у меня перехватило дух. Зал был огромен. Зрительные ряды тянулись справа налево и уходили вдаль в бесконечность.
И я дала клятву этому залу, что когда-нибудь я буду стоять на этой сцене не в обличье Ника Алича, а сама. Я буду стоять здесь в своем собственном теле, и зал будет рукоплескать именно мне. Что дернуло меня на эту клятву? Не знаю. Но я на сто процентов уверена, я сделаю все возможное, чтобы исполнить ее.
- Эй, Ник. Чего застрял? Давай сюда. – Константин вывел меня из состояния задумчивости.
Я подошла к Константину, попутно оглядывая десяток рабочих, которые устанавливали декорации. Работа шла полным ходом, и я казалась здесь лишним элементом, но стоило отвернуться от декораций и направить взгляд в зал, как все менялось, теперь я была центральной фигурой, а декорации – становились декорациями, которые нужны лишь для того, чтобы усилить впечатление от моего присутствия.
- Надевай-ка… - Константин протянул мне коробочку и наушники. Конечно я не тупая, конечно я поняла, что коробочку надо прикрепить к ремню брюк, а наушники воткнуть в уши.
Пока я практиковалась в скоростном пристегивании коробочки к ремню, кто-то решил проверить звук. Фонограмма с грохотом мчащегося на меня поезда вошла в мое сознание. Что-либо разобрать у меня не получилось, я даже не поняла, какую именно песню включили. Убийственный шум прекратился через пару минут, но лишь на мгновение, колонки справа, слева от сцены и даже где-то вверху, над сценой, снова ожили, но теперь звук был четче, и я узнала мою любимую песню в исполнении Ника.
Однако, я не представляла как петь под такую фонограмму, мелодия была слишком расплывчатой от разнонаправленности звуковых волн, идущих со всех сторон сцены. Я продолжала стоять в растерянности, пока звукооператор, или кто там еще, игрались со звуком, то включая, то выключая мощность колонок. Потом выяснилось, что это вовсе не колонки, а мониторы – я услышала это слово из уст рабочего, проходящего мимо меня, и память Ника вновь пришла ко мне на помощь.
Я нажала кнопочку на коробочке, и… В ушах заиграла музыка, совсем как в караоке. Все четко и понятно, никакой расплывчатости. Моя любимая песня. Я, не раздумывая, взяла в руки микрофон, что мирно покоился в ложе подставки, и закрыла глаза. Пластик микрофона приятно холодил руку, ну точно, как в караоке. Я запела. Голос Ника звучал в моих ушах, но пела я. Это были невероятные ощущения. Я открыла глаза и увидела пустой зал, но это уже было неважно. Теперь я точно знала, что смогу петь на концерте. Ведь это концерт Ника, а я лишь поприсутствую на нем, увидев все с самой лучшей точки обзора – увижу все глазами Ника.
Песню мне допеть не дали. Подошел режиссер-постановщик концерта, который долго и нудно спорил с Константином по поводу моего поведения на сцене. Они оба сошлись во мнении, что мне, с моими сломанными ребрами, не потянуть танцы во время исполнения песен и теперь придумывали, как же завуалировать мою, не могущую танцевать фигуру, посреди буйства танца группы подтанцовки.
Я слушала в пол уха, правильно полагая, что мое мнение тут не решающее, а предлагать попробовать станцевать на уровне танцоров, я не решилась. Я не тренировалась и вообще, зачем мне лишние болевые ощущения. В итоге мне предложили просто ходить по сцене, а в кульминационных моментах стоять в центре, позволяя танцорам выкрутасничать вокруг моей персоны.
Потом я репетировала выход каждой песни, а это было довольно интересное действо. Я, то появлялась из люка в центре сцены, то спускалась на импровизированном лифте, то солировала, стоя на выкатывающейся лестнице. Был даже выход из зала.
Вместо обеда мы съели бесчисленное множество пиццы, запивая ее кофе из бумажных стаканчиков. И это тоже казалось частью игры в звездного артиста, как все остальное, что происходило со мной в этот день. Примечательно, что с момента моего появления на сцене, я ни разу не вспомнила о том, какую миссию мне предстояло исполнить. Я просто была счастлива находиться здесь. Меня снова перло на шуточки, как это уже было в Турции, я снова превратилась в центральную фигуру. Просто генератор приколов, честное слово.
Был поздний вечер, когда чудо репетиции завершилось, я снова сидела в машине вместе с Константином и ехала к себе домой. Константин постоянно говорил по телефону, а я пребывала в прострации, ощущая возбуждение, с нетерпением ожидая завтрашнего дня. Мне хотелось увидеть полный зал, услышать аплодисменты. Нужно пережить только ночь. Мне она уже казалось бесконечной.
На предложение Константина пообедать где-нибудь вместе, которое он проговорил скороговоркой между двумя телефонными разговорами, я ответила отказом. Хотелось скорее домой, чтобы привести мысли и чувства в порядок. Как только я переступила порог дома, мое настроение сменилось на более умиротворенное. Я приняла душ и, уютно устроившись на диване с пачкой чипсов и банкой колы, включила запись последнего концерта Ника. Я пыталась запомнить его поведение, как он контактирует с залом. Ранее, просматривая записи, я обращала внимание лишь на жесты, теперь, побывав на сцене, я воспринимала все иначе, наверное, более глубоко.
Проводя детальный анализ поведения Ника на сцене, я, неожиданно для себя самой, пришла к выводу, что не всегда властвую в его теле. Вот сегодня, например, были такие моменты, когда я наблюдала за происходящим, но не контролировала события. Словно я делила тело с настоящим Ником, и в знакомой ему обстановке, он проявлялся, становился реальностью. Я стала размышлять о причинах, которые способствовали моей потере контроля. «Мониторы» - всплыло слово. Так значит, память Ника начинает просыпаться, если я вижу или слышу что-то знакомое для него, но незнакомое для меня. Вывод напрашивался сам собой. Если я хочу узнать причину страхов Ника, я должна оказаться в том месте, где его собственно напугали. Ну, или увидеть того, кто его напугал. Тогда будут задействованы непонятные мне механизмы, и я узнаю то, что до сих пор скрывал Ник, причем не от меня, а от себя самого. Но где искать это место? Кого искать? Новые вопросы. Чем больше я понимала, чем больше я узнавала, тем больше появлялось новых вопросов.
Я не заметила, как закончилась запись, экран телевизора стал темным. Я, повздыхав немного над пустой пачкой из-под чипсов, ее я тоже не заметила, как съела, допила остатки колы и с чувством глубокого удовлетворения, что наелась и напилась абсолютной вредятины, включила запись следующего концерта.
Я уже думала, что все события сегодняшнего дня уже произошли, но оказалось, что еще нет. Примерно в одиннадцать в дверь позвонили. В поздний час меня ждал сюрприз в лице Василисы, которая пришла подбодрить меня. Она так и сказала:
- Я пришла подбодрить тебя.
Ничего нелепей придумать просто невозможно. Но что с этим ее желанием подбодрить делать мне? Напиться не разумно, другой способ вырубиться мне в голову не приходил, поэтому я стояла столбиком в коридоре и тупо смотрела в пол. Послать ее подальше? Не, не вариант, она девушка Ника, и возможно, очень ему дорога. Нельзя разрушать его жизнь, нужно помнить, что я тут временно.
- Ты чего напрягся? – Меж тем Василиса прошла в комнату. – Эй, да ты опять чипсами с колой травишься. Небось, по обыкновению, пересматриваешь прошлые концерты? Ты не меняешься. – Василиса прошла мимо меня на кухню с пустой банкой из-под колы. – Давай-ка я тебе нормальный ужин приготовлю, пока ты самоанализом занимаешься.
Вот черт, как я в ней ошиблась. Эта девушка мне нравилась все больше и больше. Она и не думала о сексе, она пришла покормить Ника. Она действительно хорошая.
- Спасибо, Василиса. – Я подошла к ней и, пока она стояла возле холодильника, высматривая перспективы для ужина, обняла ее за плечи. Мне показалось, что такой жест будет уместен.
Она обернулась, улыбнулась мне. Было приятно видеть ее улыбку. Было приятно видеть искорку счастья в больших, доверчивых и красивых глазах. Она стала счастливой от такой малости, всего лишь оттого, что мои руки лежат на ее плечах. Я тоже улыбнулась ей и ушла в комнату, досматривать концерт.
Потом мы сидели вместе на полу, ели макароны с сыром и смотрели старый концерт. Было так хорошо. Не нужно было притворяться, что-то придумывать. Мы обсуждали Ника, его удачи и неудачи, только Василиса думала, что мы обсуждаем меня. Но это в принципе не важно, главное то, что получился замечательный вечер.
Я хотела, чтобы Василиса легла в спальне, а сама планировала устроиться на диване в зала, но Василиса высмеяла меня:
- Да ты что. Мы с твоим диваном сроднились, я его не предам. Спи сам в своей кровати, а я, как обычно на диванчике. – Она чмокнула меня в щеку и пошла умываться. Никаких намеков на секс. Просто прелесть, что за девушка.
Василиса сама достала постельные принадлежности, застелила диван – все ее действия говорили о том, что она это делала уже не раз. Я со смутным беспокойством ушла спать. Но сон не шел. Вечер был действительно прекрасным, но… Что-то было во всем этом не так. Я начала прокручивать в голове события вечера с момента, когда пришла Василиса.
- Эй, да ты опять чипсами с колой травишься. Небось, по обыкновению, пересматриваешь прошлые концерты? Ты не меняешься.
- Да ты что. Мы с твоим диваном сроднились, я его не предам.
Вот оно. Все, что произошло за вечер, не было для Василисы неожиданностью. Я вела себя так, как вел себя обычно Ник. А эти странные ощущения, когда я в кухне обнимала ее. Мне она казалась такой родной и такой красивой. Что это значит? Ник вернулся? Ник управляет теперь моим поведением? Я просто присутствую? Вернулись прежние подозрения, которые я испытывала сразу после репетиций.
- Ник. – Позвала я мысленно. – Ник, ты здесь.
Я полежала немного, прислушиваясь к своим ощущениям. Не знаю, чего я ждала, может быть тихого голоса внутри своей головы или призрачную фигуру Ника перед глазами, только ничего не произошло. Мое поведение выглядела глупо, хотя вообще все в последнее время выглядело глупо и нереально. Но может быть мы с Ником похожи гораздо больше, чем можно было бы предположить. Ему и мне нравятся одни и те же вещи, он и я мыслим одинаково, оттого и схожесть линий поведения? Или может быть рефлекс на уровне тела?
Думать о том, что мы с Ником похожи было приятнее, чем о рефлексах тела, и я решила, что так оно и есть – мы с Ником просто очень похожи. Как только это решение созрело в моей голове, я погрузилась в сон. Прошел еще один день в чужом теле. Что готовит мне завтра?